«Музей мужицкого капитализма»
— Лев Николаевич, когда и как возник ваш музей, кто был инициатором его создания?
— До августа 1991 г. не могло быть и речи о создании экспозиции, посвящённой истории российского капитализма и его филантропической деятельности. Это было совершенно исключено. На том месте, где сейчас находится наш музей, располагался музей истории Октябрьского района Москвы — небольшой краеведческий районный музей. Октябрьский район — это западная часть Замоскворечья. На территории нашего района располагались резиденции и предприятия многих замечательных деятелей нашей экономики и культуры. Здесь начинали свою деятельность Рябушинские, Сытины, здесь размещалось Алексеевское производство, у Морозовых в этих краях было много жилых домов. Так что даже на уровне краеведческого музея мы были хорошо знакомы с этими сюжетами. Но, конечно, была неудовлетворённость от деятельности мелких районных краеведческих музеев, которые толком не могли развернуть ни одну серьёзную тему.
И тогда возникла идея создать здесь музей предпринимателей, меценатов и благотворителей. Основной, так сказать, движущей силой в создании этого музея были потомки наших российских предпринимателей. Они в это время уже имели свою организацию — Общество купцов и промышленников. Они собирались, говорили о проблемах восстановления памяти о дореволюционной российской экономической системе. И когда они узнали, что создаётся такой музей, то восприняли это с большим одобрением. И всё то, что мы сейчас имеем, то, что мы экспонируем, — это дары этих людей.
— А что-то осталось от краеведческого музея Октябрьского района?
— Очень мало. Все материалы того музея были переданы музеям Москвы, ничего не пропало, все фонды сохранены. А здесь просто возник новый музей.
Мало, конечно, осталось у потомков документов и материалов. Особенно это относится к документам, которые при советской власти были компрометирующим материалом, но сохранились фотографии, портреты, кое-какие личные вещи, которые было безопасно сохранять. Всё это родственники предпринимателей сюда принесли, и набралось достаточно материалов для того, чтобы открыть экспозицию.
— Это, в основном, московские купеческие роды?
— Морозовы, Рябушинские, Алексеевы и другие — все они имели в Москве головные предприятия, здесь располагались их офисы, главные конторы. А основная масса предприятий располагалась на периферии.
Поэтому само разделение на московский бизнес и периферийный достаточно условное. Так что материалы нашего музея, в основном, представляют Центральный район России. За его пределы, например, на Волгу мы выходим очень мало, а далее тем более. Но тем не менее многие московские фирмы, крупные предпринимательские семьи имели длительную историю, связанную с развитием бизнеса в Сибири. Конечно, существуют определённые трудности в добывании материала по периферийным бизнесменам. Но в провинции эту тему ценят намного больше, чем в Москве. Там эти исторические персонажи два десятка лет назад стали видными фигурами, которые сыграли большую роль в развитии их местной идентичности. Они собирают о них материалы, открывают экспозиции.
— А как вы соотноситесь с московскими городскими музейными учреждениями? Ваш музей — это московская структура?
— Мы ни в какие государственные или муниципальные структуры не входим. У нас есть устав, утверждённый в соответствии с законом; мы арендуем наше помещение у Москомимущества, платим арендную плату и коммунальные платежи. Наш музей — общественная организация.
— То есть вы являетесь независимым музеем?
— Да, и таких музеев сейчас десятки. Положение их очень сложное, неустойчивое, но тем не менее они существуют.
— А вы не планируете стать, допустим, филиалом Музея истории города Москвы?
— Мы, конечно, думали об этом. И такие предложения к нам поступали. Но есть серьёзные опасения. Дело в том, что сама тема русского предпринимательства, мужицкого народного капитализма пока ещё не получила достаточного признания и развития в наших государственных музеях. И мы боимся, что она будет распылена или в значительной степени преуменьшена, если наш музей станет одним из подразделений Музея истории города Москвы.
И, кроме того, все потомки русских предпринимателей чувствуют себя здесь очень хорошо. Это — их дом. Они здесь собираются, заботятся о музее. Ведь любая организация — общественная, культурная — это люди... И атмосфера вокруг этих людей...
Кроме потомков, к нам приходят любимые нами преподаватели, постоянно сотрудничающие с нами, приводящие сюда своих учеников. Есть серьёзный круг историков российского капитализма, которые тоже у нас бывают, выступают, считают музей ценным и полезным образовательным, популяризаторским центром. Мы опасаемся того, что при изменении нашего статуса всё наработанное нами может распылиться.
— Лев Николаевич, расскажите о вашей коллекции. Что она собой представляет? Какие у вас хранятся письменные источники, документы, вещи.
— В экспозиции сразу обращает на себя внимание портретный ряд. Мы собираем портреты. Дело в том, что нашим посетителям — и старым, и молодым — мы говорим, что они здесь не увидят никаких графиков, что нас интересуют, прежде всего, люди российского бизнеса. Поэтому коллекция портретов, которые вы у нас видите, — это, наверное, самое интересное в экспозиции нашего музея. Есть подлинники, есть копии портретов, фотографии и т.д.
Другой вид источников представлен деловыми документами: это ценные бумаги (акции, облигации), разного рода счета, бухгалтерские документы, отчёты фирм и отдельных предприятий. Эта группа материалов не так велика, но очень интересна и информативна.
У нас довольно значительная коллекция бытовых предметов. Этот раздел мы называем «Залом быта»: одежда, мебель, музыкальные инструменты, кухонные и столовые принадлежности.
Представлены и материалы по народному образованию. Это — дипломы, издания юбилейного характера, почётные грамоты, разнообразные свидетельства — от провинциальных начальных школ до столичных учебных заведений; фотографии учащихся и преподавателей.
У нас есть образцы так называемых натуральных дипломных работ. Что это такое? Сейчас поясню. Дело в том, что дипломы старались делать натуральными. Например, у мебельного училища дипломом был мебельный гарнитур. У швейного училища — женская кофточка. У нас есть работа учащегося первого курса машиностроительного училища — небольшое изделие из дерева, которое было представлено в качестве курсовой работы. Есть учебные тетради, некоторое количество сочинений на общую тему.
Музей располагает значительным материалом по меценатской и благотворительной деятельности: это — отчёты благотворительных обществ, разные документы, фотографии, копилки, которые имелись в благотворительных организациях.
Мы стремимся создать реальное представление о производственных истоках нашего российского капитализма для того, чтобы проиллюстрировать тезис о его народном, мужицком, крепостном характере. В нашей экспозиции представлены изделия кустарного гончарного ремесленного производства. Есть небольшая коллекция строительных инструментов. Поскольку среди нашей молодёжи существует твёрдое убеждение, что капитализм — это сразу новейшая техника, невесть откуда возникший капитал и соответствующий образ жизни, то мы говорим, что всё было иначе. Всё начиналось с ткацких станов, с топоров и пил, с гончарных кругов.
Мы демонстрируем образцы тканей, которые изготовлялись на наших мануфактурах в XIX — начале XX в., чтобы у посетителей музея возникла реальная картина достижений русского дореволюционного текстильного производства.
Мы рассказываем о мужиках текстильных, строительных, гончарных, книжных, например, таких, как Иван Дмитриевич Сытин, который с 1884 г. печатал книги издательства «Посредник», издавал учебники, научно-популярные книги, дешёвые собрания сочинений классиков русской литературы,энциклопедии, народные календари и др. (к началу XX в. издательство Сытина стало крупнейшим в России).
В музее представлены образцы сытинских изданий от роскошнейших изданий «Войны и мира» и «Анны Карениной» до грошовых брошюрок для широкой публики. А были мужики железнодорожные, которые строили железные дороги, выкупившись из крепостной зависимости, и т.д.
— А вы можете представить какую-то купеческую семью в целом?
— Да, вот, например, семью купцов Алексеевых. Вон там у нас алексеевский угол. Сейчас у нас проходит выставка, посвящённая роду Гучковых. В музее достаточно хорошо представлены Морозовы, провинциальные бизнесмены из Костромской губернии Красильщиковы — о них много великолепных материалов, несколько поколений семьи Армандов, Хлудовых, Шелапутиных. Есть Крестовниковы, Лепёшкины, Востряковы, Рябушинские. Таких семей в нашей экспозиции насчитывается десятка два.
У нас есть проект сделать выставку, посвященную совместной деятельности российского и иностранного бизнеса. Мы располагаем материалами, освещающими такую кооперацию, которая давала колоссальные результаты, и не только не приводила к какой-то зависимости россиян, а наоборот, привлекала к нам очень талантливых людей — организаторов, технологов, учёных.
— Лев Николаевич, а какими путями пополняется сейчас ваша коллекция?
— Путь очень простой — мы постоянно ищем потомков предпринимателей. Например, у нас не было никаких экспонатов о нашей химической промышленности. Мы разыскали потомков Петра Капитоновича Ушкова, химического заводчика и промышленного деятеля. Семья Ушковых имела три крупных химических предприятия в Вятской губернии, в Казани. Теперь мы будем создавать небольшой раздел в музее.
— А потомки и родственники сами на вас выходят или вы их ищете?
— Бывает по-разному. Ведь представление о том, что все наши купцы и промышленники убежали после 1917 года за границу, совершенно ложное. Подавляющее большинство этих людей остались здесь. И если вынуждены были уезжать такие деятели, как Рябушинские и Гучковы, потому что их расстреливали без промедления только за принадлежность к этому роду, то многие оставались в советской России. Их называли «бывшими» людьми, дискриминировали, не давали их детям возможности учиться, но тем не менее, они не эмигрировали. Это очень серьёзная и достойная публика. Когда они собираются здесь вместе, очень интересно на них посмотреть. Ведь это особый тип людей, резко отличающийся от тех, кого у нас называют «совками». Они и выглядят, и говорят, и держатся иначе, они живут по-другому. Поэтому мы стремимся расширить этот круг людей, потому что они питают нас материалами, своим настроением, они нас поддерживают.
Сейчас пришло понимание, что музей должен быть не только собирателем и демонстратором экспонатов. Вот и наш музей — учебный центр. Здесь стоят тридцать стульев для публики. На следующей неделе к нам придёт второй класс одной из московских школ, и я с детьми буду проводить занятие. К нам обращаются люди, которые пишут диссертации. У нас есть общедоступная библиотека. Наши материалы идут в разные издания — монографии, сборники.
— У вас есть тематические экскурсии школьников и учителей?
— Да, по их желанию. Например, нужна экскурсия общего плана. Значит, приходится говорить об экономике, культуре, о первом Гучкове и т.д. Если школьникам нужен культурно-филантропический аспект, то даётся краткое изложение материала о самом капитализме, а затем развёрнутое знакомство с филантропией и культурой.
Если нашим посетителям хочется ознакомиться с историей российской авиации, то у нас есть небольшая выставка в связи с нашими персонами — Рябушинские, один из основателей велосипедного, автомобильного, авиационного производства в России Юлий Александрович Меллер, авиаконструктор Игорь Иванович Сикорский. Мы рассказываем, что наша авиация выходила из среды бизнеса и строилась на базе отечественного бизнеса. Сначала Ю.А. Меллер делал велосипеды, потом аэросани, потом еще что-то, а потом начал производить самолеты. То есть вариантов экскурсий и музейных занятий достаточно много.
— Лев Николаевич, а можно задать неожиданный вопрос? Современные предприниматели, бизнесмены обращают внимание на ваш музей, помогают вам в чём-то?
— Конечно, обращают, иначе мы бы давно закрылись. У нас очень большая арендная плата и коммунальные платежи. И мы вот уже 20 лет выживаем на их деньги. В решающей степени мы существуем на деньги нашего бизнеса. Мы очень хотим (у нас есть материалы) развернуть специальную выставку, посвященную современным бизнесменам. Материалы редкие, очень впечатляющие. Дело в том, что современный бизнес держит на своих плечах всю высокую культуру. Ни Третьяковская галерея, ни Музей изобразительных искусств им. Пушкина, ни наши ведущие театры не имели бы того лица и уровня, если бы их очень обильно не питали наши современные бизнесмены. Вершины российской культуры существуют сейчас на этом уровне только благодаря нашим крупным фирмам. В среднем и низшем звене культуры и образования они тоже делают очень много. Но всё дело в том, что отношение к этим людям остаётся старым.
У нас есть договор об аренде на первый этаж особняка (музей располагается на втором), там можно было бы устроить великолепную выставку. Но нужен серьёзный ремонт, велика арендная плата. Пока никаких партнёров для организации экспозиции о современном бизнесе мы найти не можем.
— Это удивительно, потому что, казалось бы, бизнесмены должны быть заинтересованы в том, чтобы и от них через два-три поколения что-то осталось. Это вполне естественное человеческое чувство. Так что я желаю, чтобы этот уникальный проект вашего музея осуществился.
— Я тоже надеюсь на это.
Источник: «История» - научно-методическая газета для учителей истории и обществознания 2011 г., №6, с.28.